Стратегическое прогнозирование возможных сценариев развития внешнеполитического курса Республики Узбекистан
Россия, Китай, США и примыкающий к ним Евросоюз имеют разные интересы в Узбекистане. Если для США и ЕС приоритетными являются военное и энергетическое сотрудничество, а экономические и инвестиционные проекты с участием узбекистанского капитала практически не реализуются, то Россия и Китай определяющее значение отводят экономической составляющей сотрудничества. Россия также заинтересована в культурной составляющей международных контактов (общность языка и культуры тюркоязычных народов России и Узбекистана, связи традиционного исламского духовенства постсоветского пространства). Россия как гарант безопасности Центральной Азии заинтересована в возобновлении военного сотрудничества с Узбекистаном, который в последнее время дистанцируется не только от ОДКБ, но и от военного сотрудничества в формате ШОС.
В Ташкенте полагают, что Узбекско-афганская граница надежно контролируется, а службы безопасности, в отличие от аналогичных структур Кыргызстана и Таджикистана, пресекают основные угрозы радикализации Ислама (по показателю Order&Security Worldbank`а Узбекистан занимает 5-ое место среди всех стран мира по показателю «порядок и безопасность»). Узбекистан обладает наиболее боеспособной среди всех государств Центральной Азии армией и не особо обеспокоен возможными нетрадиционными угрозами сектора безопасности, однако в одиночку Ташкент решить свои проблемы не сможет.
Узбекистан, граничащий со всеми республиками Центральной Азии, а также с Афганистаном – идеальный вариант для поддержания уменьшающегося влияния США на регион. Реализуемая стратегия точечного присутствия США в регионе означает, что в намерения Вашингтона не входит консолидация потенциала ОДКБ и НАТО для нейтрализации «афганских» угроз безопасности республик Центральной Азии. Поддержка США Ташкента может быть использована последним для давления на соседей (Кыргызстан и Таджикистан), что увеличит вероятность пограничных конфликтов, взаимных обвинений и межнациональных конфликтов.
В Узбекистане сильны позиции традиционного Ислама, ограничивающего возможность распространения религиозного экстремизма. Информационная герметичность узбекского общества делает его невосприимчивым к пропаганде и экспертным оценкам сторонников евразийской интеграции. В этих условиях президент Узбекистана все чаще выступает в роли автократа, поборника режима самоизоляции. Эта модель, ранее реализованная Туркменистаном, приобретает все более очевидные контуры применительно к Узбекистану. Однако, в отличие от Туркменистана, позиция Узбекистана более агрессивна и в среднесрочной перспективе может повлиять на дестабилизацию региона.
На сегодняшний день, Ташкент в качестве приоритетного рассматривает сотрудничество с США. В условиях, когда Администрация, уже бывшего президента Соединенных штатов, Барака Обамы своей деятельностью de-facto вынудила США отказаться от имиджа поборника демократии во всем мире, у Ташкента и Вашингтона исчезают идеологические препятствия для синергии. Тогда как геополитическая ситуация (частичный вывод войск МССБ из Афганистана, усиление российского влияния в Кыргызстане, развитие евразийской интеграции с Казахстаном и др.) только подталкивают Ш. Мирзиеева к прагматичному, деидеологизированному сотрудничеству с США. В свою очередь, США предпочитают не давить на Узбекистан в гуманитарных вопросах. Заметно стихла риторика о соблюдении прав человека, коррупции, свободе вероисповеданий и прочих либерально-демократических ценностях в Узбекистане.
От устаревшей и неадекватной реалиям Центральной Азии платформы «демократических ценностей» западные акторы все чаще переходят к модели прагматичного сотрудничества с элитами, или же, если такое сотрудничество оказывается проблематичным, – активным действиям по их деконструкции. Это позволяет Ташкенту исключить из повестки дня неприятную критику за недемократичность и несоблюдение прав человека.
Для США стратегически проигрышно отказываться от своей внешнеполитической идентификации как борцов за свободу и демократию. Характерно, что применительно, например, к соседнему с Узбекистаном Кыргызстану представители Госдепа транслируют такую демократическую риторику на порядок чаще, что свидетельствует о ситуативном использовании идеологического фактора внешней политики.
США, позиционируя Узбекистан как главного игрока в Центральной Азии, пытаются тем самым противопоставить эту страну Казахстану, и играют на амбициях Ш.Мирзиеева, побуждая его занять более акцентированную прозападную позицию. Также Запад может играть на нервах у Ш. Мирзиеева, преподнося возможное вхождение Кыргызстана и, в отдаленной перспективе Таджикистана, в евразийские интеграционные структуры, как угрозы суверенитета Узбекистана.
Таким образом, Узбекистан находится в точке бифуркации. От выбора Узбекистаном того или иного варианта развития зависит ряд важнейших вопросов обеспечения коллективной безопасности Евразии.
Сценарии внутриполитической и геополитической реконфигурации Узбекистана. Важной чертой социальных изменений, следующих принципам нелинейной динамики, является апористичность прогнозирования конкретного пути развития исходя из экстраполяции текущих тенденций. Наиболее подходящим для этого исследовательским инструментом является сценарный подход. Анализ внутриполитических и геополитических сценариев трансформации Узбекистана предполагает следующие наиболее вероятные варианты развития событий:
1. «Gowest» – углубление военного сотрудничества с Западом. Узбекистан получает военную технику США, оставленную после частичного вывода войск из Афганистана. США арендуют военную базу в Ханабаде, что сопровождается усилением не только внешне-, но и внутриполитической зависимости Узбекистана от США. Американская soft power постепенно проникает в узбекское общество, в том числе и посредством военнослужащих США (как это было в случае с ЦТП «Манас» в Кыргызстане).
Узбекистан портит отношения с Россией, а также с Кыргызстаном и Таджикистаном, которые настороженно относятся к усилению сотрудничеству Ташкента с Западом. Россия использует такие рычаги давления на Узбекистан, как фактор трудовых мигрантов, объемы торгового и экономического сотрудничества. Россия, и в меньшей степени Китай, могут лоббировать такие неприятные для Узбекистана проекты как строительство Рогунской ГЭС, а также ряда ГЭС в Кыргызстане. Сценарий может привести к усилению геополитического противостояния России и Запада в Центральной Азии, что органично вписывается в постмайданные конфигурации Евразии.
2. «Евразийский рынок». В этом случае Ташкент делает ставку на углубление евразийского сотрудничества с Россией, Китаем и Казахстаном, налаживание конструктивных контактов с Таджикистаном и Кыргызстаном. Происходит углубление сотрудничества в формате ШОС и соглашения о зоне свободной торговли СНГ. Россия не пытается влиять на внутреннюю политику Узбекистана и развивает потенциал экономического сотрудничества. Узбекистан остается главным торговым и экономическим партнером России и Китая в Центральной Азии. Политическое влияние США на Узбекистан уменьшается. В случае успешности этого сценария Узбекистан в средне- и долгосрочной перспективе рассматривает вариант присоединения к структурам евразийской интеграции и возобновления членства в ОДКБ.
3. «Старый друг, лучше новых двух». Ташкент разочаруется в США после 2014 г. Узбекистан возвращается в ОДКБ и интенсифицирует военное сотрудничество в формате ШОС. Усиливается экономическое и торговое сотрудничество с Россией в формате зоны свободной торговли. Китай активно лоббирует увеличение инвестиций и объемов торгового сотрудничества с Узбекистаном. Россия способствует гармонизации отношений Узбекистана с соседями, в том числе и посредством замораживания реализации проектов строительства ГЭС, невыгодных Узбекистану. Конкуренция между Россией и Китаем увеличивается, а США делают ставку на другое государство в Центральной Азии.
4.«Враждебная многовекторность». Узбекистан пытается соблюсти тонкий баланс между геополитическими и экономическими интересами Запада и России в Центральной Азии. Вопрос о предоставлении военной базы США не стоит, однако и членства в ОДКБ, а также усиления синергии в военной сфере в рамках ШОС ожидать не следует.
Непростые отношения с Кыргызстаном и Таджикистаном вкупе с претензиями Узбекистана на господство в Центральной Азии не позволяют снизить градус напряженности. Узбекистан медленно, но верно дрейфует в сторону закрытой страны, похожей на Туркменистан. Этот сценарий в большей степени устраивает США, а вот для России становится затруднительным вовлечение Узбекистана в евразийские экономические структуры. В то же время такая позиция Ташкента способствует вовлечению в евразийскую интеграцию Кыргызстана и Таджикистана, опасающихся открытого противостояния с Узбекистаном. Сценарий сопровождается ограничением выезда трудовых мигрантов за рубеж, усилением репрессивных мер и напряженности внутри страны.
5.«Ферганская пороховая бочка». После завершения «букетно-конфетного» периода с Западом, усиливается влияние США на Узбекистан, которое сопровождается углублением межэтнических противоречий и навязыванием дискурса прав и свобод человека, чреватых жесткой критикой нынешнего режима власти, а также распространением элементов западной soft power. Узбекистан способен нейтрализовать нетрадиционные угрозы безопасности, исходящие из Афганистана, однако совокупность эндогенных и экзогенных факторов приводит к майданизации Узбекистана, эскалации межэтнических противоречий и резкому обострению проблем с Таджикистаном и Кыргызстаном.
Первый, четвертый и пятый сценарии отвечают интересам США. Второй сценарий отвечает интересам скорее Китая, чем России, а третий, наоборот, скорее России и, в меньшей степени Китая.
Для Республики Узбекистан наиболее подходящим представляются второй и третий сценарий, предполагающие сохранение у Ташкента возможности развивать экономическую и культурную синергию с Россией и другими республиками Центральной Азии. Наиболее вероятным является четвертый сценарий, согласно которому Узбекистан сохраняет тонкий баланс между интересами России, США и Китая, однако непростые отношения с соседями затрудняют возможности устойчивого развития государства.
